Становиться активисткой Лиза Прокопчик не собиралась, но так получилось. В 2017-м, когда ей только исполнилось 18 лет, она решила сходить на марш нетунеядцев. На акцию протеста Лиза так и не попала: задержали в переходе. Отсидев за это 13 суток, Лиза подумала: вообще-то, так быть не должно. «На сутках» она узнала о «Задзіночанні беларускіх студэнтаў» (ЗБС), после чего постепенно втянулась в студенческий активизм.
Фото со страницы Лизы Прокопчик в «ВКонтакте»
Когда эпидемия коронавируса в Беларуси только набирала обороты, Лиза Прокопчик призывала студентов не ходить на пары, чтобы вынудить университеты перейти на дистанционное обучение. Массовой забастовки из этого не получилось. Вскоре ей дали очередной выговор в вузе, где она училась, и отчислили. А 10 дней назад Лизу задержала милиция — за то, что она участвовала в «несанкционированном мероприятии»: пока по проспекту Независимости шли танки, активисты несли на своих плечах гроб.
TUT.BY поговорил с Лизой Прокопчик о том, как она, почти отличница в школе, стала неудобной студенткой в университете, как на ее отчисление отреагировали родители, почему, на ее взгляд, студенты в Беларуси не способны на массовую забастовку, что она подумала, когда к ней ночью подбежали с криками: «Работает ОМОН», и каким ей видится будущее молодежного активизма.
«Я понимала, что все идет к отчислению. Но у меня есть большая проблема: мне всегда кажется, что все закончится хорошо»
Лиза родилась и выросла в Пружанах. В школе она была почти отличницей, углубленно изучала немецкий язык, ездила на олимпиады. В 11-м классе хотела поступать в Академию МВД или на юрфак, но потом передумала.
— В школе мне нравилось заниматься многими вещами. Не было одного предмета, который бы получался лучше всего — я увлекалась многим. В 11-м классе думала поступать либо в Академию МВД, либо на юрфак, но свое решение изменила. Больше всего мне нравились иностранные языки, поэтому в конце концов выбрала лингвистический.
В 2016 году Лиза поступила на факультет немецкого языка Минского государственного лингвистического университета. Родители, рассказывает, почти всю жизнь преподавали в школе, поэтому она хорошо понимала: быть учителем — это сложно, но в то же время очень интересно.
По словам Лизы, в университете она училась хуже, чем в школе, — первые два курса средний балл был около «8». На третьем и четвертом курсах случались оценки и похуже, но пересдач, говорит, не было никогда.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Как Лиза пришла в студенческий активизм?
— С ЗБСом я сблизилась на первом курсе, когда меня задержали на акции протеста.
Я тогда ничего не понимала в активизме, шла на акцию для того, чтобы просто высказать свою гражданскую позицию. Но меня задержали еще в переходе, сказав, что я похожа на какую-то женщину с ориентировки.
На тот момент мне было 18 лет. Я никогда в жизни с подобным не сталкивалась. До последнего была уверена, что меня отпустят, ведь я даже не успела прийти на акцию. Но меня не отпустили, а дали 13 суток.
После такого, конечно, я разозлилась. Поняла, что происходит какой-то ужас, и вообще-то такого быть не должно. Перед 25 марта 2017-го нас всех перевели в Жодино. Там я познакомилась с Женей Михасюком, он мне рассказал про ЗБС.
Зимой следующего года я попала в Академию студенческого лидерства.
И до нее я понимала, что мне не очень нравится, как мы учимся в университете, но думала, что, наверное, так у всех. Когда попала в Академию, я осознала, чтó именно не так. С того момента я начала заниматься активизмом.
— Вы призывали студентов во время пандемии не ходить на пары и оставлять в соцсетях посты с хештегом «ха-ха, я тут умру», но массовости у этой акции не получилось. Как думаете — почему?
— Студенты в Беларуси пока не могут выйти из своего инертного состояния. Люди, наверное, еще не готовы выступать против.
Студентку, которая призывала университет перейти на дистанционное и сама ушла в изоляцию, отчислили
— Казалось бы, студенчество — это те годы, когда в тебе еще достаточно категоричности, чтобы не мириться с несправедливостью. Плюс терять особо нечего.
— Мотивированных людей, которым нравится учиться и узнавать больше, в белорусских университетах меньшинство. А вот тех, кто приходит в универ, чтобы просто получить диплом или им просто родители так сказали, — масса.
— Когда массовой забастовки не случилось, какой была ваша реакция?
— Когда накануне мы делали акцию с масками, на которых было написано «ха-ха, я тут умру», уже тогда понимала, что никакой массовой забастовки не будет. Многие говорили: «Да, мы вас поддерживаем, но завтра у нас коллоквиум… Потом еще за пересдачу платить».
Какой она получилась, посчитать было сложно. Были группы, которые не пришли на пары всем составом. А были такие, как моя, где одна я не ходила на пары.
— Даже ваша группа не поддержала?
— Нас с первого курса постоянно перемешивали, поэтому какого-то комьюнити у нас не сложилось.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
— Новость об отчислении стала для вас неожиданностью?
— Я понимала, что все к этому идет. Но у меня есть большая проблема: мне всегда кажется, что все закончится хорошо. Тогда казалось, что я получу свой диплом и поеду по «распреду» преподавать в школе.
Меня, скорее, пугало то, что об этом нужно рассказать родителям. Моя мама работает специалистом по охране детства, папа — заведует хозяйством в детском лагере.
— Как об этом рассказали?
— Подождала конца рабочего дня, чтобы эта новость их застала не на рабочем месте.
Когда позвонила маме, расплакалась. Хотя до этого держалась огурцом. Мама только спросила, почему я сама не забрала документы, если знала, что меня отчислят. Ведь когда мне дали второй выговор, она предупреждала об этом. «Да нет, мама, не отчислят, — убеждала ее. — У меня же есть оберег медийности».
Но оберег не сработал. К счастью, родители понимали, что меня отчислили не за прогулы, но, к сожалению, это никак не докажешь. Родители переживали еще и за то, что люди подумают.
— И что в итоге люди подумали?
— Если честно, не интересовалась. Думаю, что маме не раз что-то по этому поводу высказали.
«У нас есть теория, что белорусы — это люди, которые всегда готовы помочь в беде, но не решиться на действие»
— Есть определенное и, скорее всего, немалое количество студентов, которых что-то не устраивает в их учебе. Но критиковать свой университет решаются немногие. Почему вы решили говорить обо всем в открытую?
— Это происходило плавно и для меня незаметно.
Еще в начале учебы у нас отменили возможность писать заявление, чтобы, например, поехать домой по семейным обстоятельствам, и эти пропуски считались уважительными.
Помню, тогда я открыла правила внутреннего распорядка, где было написано: такая возможность все еще существует. Пошла в деканат, чтобы спросить, где официальный приказ или новые правила распорядка, на что мне ответили, что их нет.
Я все-таки решила узнать, что же это такое. И мне объяснили: приказа нет, так сказала ректор.
После этого моя декан заметила, что я активная, и пригласила в совет факультета. Я думала, что там решаются крутые вопросы вроде «как распределить финансирование на студенческие проекты» и т.п. А оказалось, что обсуждали проблемы вроде «в этом году аккредитация, а у нас нет учебных программ, что будем делать?»
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Когда мы тайно голосовали, я и еще два человека выступили против. После этого ко мне подошла преподавательница и сказала: «Зачем ты это сделала? Мы сейчас пойдем на совет университета, и там поднимут вопрос, что кто-то был против. Тебе-то какая разница?».
Когда у нас в университете объявили день самоуправления, мы с подругой сделали плакаты: «Самоуправление — это не день». С ними мы смогли пробыть в холле около пяти минут, затем еще минут 40 давали объяснения в деканате. У нас спрашивали, что мы имеем против дня самоуправления. Никто так и не понял, что самоуправление — это один из принципов работы университета.
— После того как вас отчислили, на petitions.by создали петицию за ваше восстановление, которая собрала 1795 подписей. Явно ее не только ваш круг общения подписывал. Были удивлены?
— Было круто понять, что так много людей подписалось. Классно, что общество солидаризировалось. Ведь проблема одного человека — это не всегда проблема одного человека. Часто она касается всего общества, потому что носит системный характер.
— Видела, что на вашей странице в «ВКонтакте» писало много людей со словами поддержки.
— Это было очень круто. Приятно, что приходили незнакомые люди и говорили, что я классная.
— На ваш взгляд, почему так: поддержать вас, когда отчислили, мы можем, поддержать забастовку — нет?
— У нас в ЗБС есть теория, что белорусы — это такие люди, которые всегда готовы помочь в беде, но не решиться на действие.
Например, студенты часто сбрасывают информацию в телеграм-канал «Отчислено», он это публикует, в универе начинают реагировать и исправлять. Но это не учит человека решать проблемы самому.
«Когда нас завезли в РУВД, я немного выдохнула»
— 8 мая вас и Данилу Лаврецкого задержали. Почему и как это произошло?
— Поздно вечером я пошла в магазин. Когда пришла к кассе, поняла, что забыла дома кошелек. Вернулась, Данила тоже решил со мной прогуляться. Мы вместе пошли в магазин, было почти 12 ночи. Выходим с кока-колой в руках — и тут к нам вылетают люди со словами: «Работает ОМОН».
Мы стояли на тротуаре возле здания, нас поджали к стенке, стали кричать, чтобы мы выключили телефоны. И мы в растерянности выключили, никому не успели позвонить. В итоге о том, что нас задержали, все узнали только вечером 9 мая.
За что нас задержали, нам долгое время не говорили. Потом выяснилось, что за участие в несанкционированном мероприятии.
Видео: Радыё Свабода
— Когда к вам подлетели люди со словами: «Работает ОМОН», «Выключайте телефоны», какой была первая мысль?
— На самом деле я испугалась. На какой-то момент показалось, что, видимо, парад — это очень болезненная точка для нашего государства, и акция настолько сильно его разозлила, что нас решили убить. Когда нас завезли в РУВД, я немного выдохнула.
— На пять суток вы были изолированы. В каких условиях вы провели свой административный арест?
— Сначала меня «подселили» к женщинам, которые находились в ЦИПе за неуплату денег на содержание детей. Они ездили на свалки и сортировали мусор. Потом меня перевели в камеру, где было два человека. Она была очень маленькая, в ней — двухъярусная кровать, стол, лавка и туалет.
Книг у меня не было, поэтому я просто сидела и ждала. В 6 утра тебя будят, в 8 — приносят завтрак, потом проверка. Затем, может быть, тебя сводят на прогулку, а может, и нет. Могла часами ходить по камере, десять шагов туда — десять обратно.
Не разрешалось ни сидеть, ни лежать на кровати. Мои родители не из Минска, близких родственников здесь нет, поэтому никто не мог передать передачу. Все эти дни я провела в одной и той же одежде. Спала в ней же, потому что было холодно.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
— О чем думали?
— До суда я много думала, что, может, мне вообще не нужен этот активизм. Потому что ты вроде спокойно живешь с любимым человеком, вы наконец сняли квартиру, у вас есть планы, причем очень мирные, а потом вас вдвоем забирают посреди ночи в РУВД. Я не хочу постоянно чувствовать себя в небезопасности. А сейчас я это ощущаю. После суда я увиделась с мамой, с друзьями, и стало легче.
После ЦИПа, перед тем как отпустить, меня привезли в Первомайское РУВД. Там нет камер — только «стаканы». Это тесное бетонное помещение с такой же бетонной полкой. Там у меня случился ужасный приступ клаустрофобии. Настолько сильный, что сводило мышцы, было очень плохо. Когда это увидели, в РУВД начали суетиться, спрашивать, что со мной. Я пыталась объяснить, но у меня не очень получалось.
Из-за этого меня перевели в камеру побольше. Кричали, но это тоже не особо помогало справиться с приступом. Принесли воду. Потом — Уголовный кодекс, чтобы я его почитала. И «Советскую Белоруссию» за конец февраля.
— Вам 21 год. За последние три года вы пережили не самые приятные моменты. Что дальше?
— Мне страшно, что из общественного поля я перешла в политическое. Потому что дальше могут быть и уголовки. В последнее время мы с ребятами из «Молодежного блока» обсуждали это. И пришли к выводу, что если в ближайшие два-три года не будет даже намека на изменения в стране, то, скорее всего, большинство из нас уедет. Потому что все устанут от вечной борьбы. А если ты не борешься, то ты тихо соглашаешься с этим. А нам этого не хочется.
Источник: news.tut.by
